Все это время, пока шли невероятные приключения гусар в космосе, на старушке Земле, в отсталой стране Поляндии, зажатой между границ Германской и Российской Империй, в столетнем доме, закутавшись в теплый плед, сидела очень пожилая женщина. Ее потухший от долгой жизни и аристократических запросов взгляд грустно смотрел на меняющиеся в фоторамке цифровые изображения пухлого мальчугана. То снятого в питерской сырости, то на фоне крымских пейзажей, то в копоти индустриального Днепропетровска. Сменяющиеся виды городов и весей Российской Империи с неизменным изображением внука, вызывали на глазах женщины легкую слезу, быстро капающую в поднятый стакан с вином. Чудеса био технологий позволили ей успешно дожить до своего почтенного возраста, единственным неудобством оставив вечную привязанность к инвалидной старческой коляске. «Эх, Керченский, зачем ты связался с москальским флотом», - вздыхала она, сильнее укатавшись и громко чихая.

Нельзя сказать, что ее бросили и забыли. Отнюдь нет, когда-то уже давно, когда лейтенант Керченский только начинал свою службу, его товарищи от всего гусарского сердца скинулись и подарили ему большую вазу. Верхняя ее часть успешно могла принимать в себя объемные букеты различных цветов, а нижняя выдвигалась вбок и даже имела удобное утепленное седалище. Офицеры искренне хотели помочь старой бабушке, о которой они уже столько были наслышаны от Керченского, но тот, вместо благодарности, замкнулся и в глубине себя стал ненавидеть гнусную Рашку, которой служат такие бессердечные и злые гусары.

Подарок так и остался на руках у Дмитрия, и было решено передарить его в библиотеку библиотекарше Ксении. Ваза пришлась той по вкусу и быстро заняла место в одном из пыльных углов прямо на виду у посетителей библиотечной комнаты. Уж насколько часто ее пользовалась Ксения – никто точно не скажет, но вот цветов в ней точно никто ни разу не видел. Таким образом, до старой бабушки Керченского так и не дошел этот привет из космоса, зато ей исправно доходила российская пенсия, как члену семьи военного. Высокопарные замашки старой полячки здесь слегка приглушались,  и она никогда в жизни не сказала: «москальские деньги», предпочитая говорить: «москальские дикари мне должны бросить в конце месяца еще 80 рублей». Такое разграничение между собственно деньгами и их источником поначалу путало ее соседок, откровенно завидовавших ее благосостоянию, но потом все они привыкли к этому и согласно кивали, ожидая стандартной выпивки по случаю поступления ею российских дензнаков. Эти поступления спокойно давали возможность бабушке Керченского покупать различные вина и немецкое пиво, а пару раз в месяц даже и по 0,7 «Белуги», доходящей в цене в магазинах до 10 рублей. Причем расплачивалась она прямо российскими рублями, которые, вместе с немецкой маркой, спокойно ходили по их городу. Местная медицина, с немецким качеством брала по российской страховке поддержание ее жизни и бабушка явно не торопилась покидать этот мир, в тайне мечтая, что еще увидит развал этой проклятой Рашки.

В дверь постучали, отвлекая ее от сладких мыслей, как над Киевом поднимается польский флаг. Старушка медленно повернулась и нажала на кнопочку на своей коляске, открывающую входную дверь. На распахнутом пороге стоял ее взъерошенный двоюродный внук – Смайли Днипродуб. Она его сильно не любила, считая лентяем, болваном и дураком. Смайли жил на другом конце города и любил заглядывать к ней только после получения ею пенсии.

- Что тебе, ты же уже приходил за деньгами? – проскрипела старуха, нервно задергав правым глазом.

- Бабуля, с Керченским беда, - с порога заявил Смайли, прямо в сапогах направляясь вглубь холла.

- Чего ты несешь, мне же пенсию только что прислали. Значит, Керченский жив и здоров, - проскрипела и просипела старушенция.

- Да, в Интернете говорят, что на Луне теракты совершены, и фамилия Керченского звучит неоднократно.

- Сядь, Смайли, - в горле бабули пересохло, и она потянулась за бутылкой мюнхенского пива, - Зачем ты хочешь меня расстроить?

Днипродуб сел напротив ее коляски, запрокинув ноги в сапогах друг на друга. Старушка уставилась на него, но Смайли замотал головой:

- Давай позвоним, а? У меня нет денег на космический роуминг, а у тебя есть.

Старая полячка сморщилась, хотя понять это по ее дряблому лицу было сложно. Но затем кивнула:

Понурый Керченский в рубке Петра 1 подпрыгнул от неожиданности, когда зазвенел его коммутатор. Вытащив его, он удивленно уставился на дисплей:

- Бабушка?

- Что, ваза дошла? – вспомнил давний случай Самара, и все вокруг дружно рассмеялись…