Средневековье. Часть 7. Борух - он и в Африке Борух.
Проводив взглядом из заболоченного перелеска (поросшего низкорослыми, корявыми березками и сосенками) за тем, как контуженный шевалье неуверенно оседлал своего ахалтекинца и мерной рысью потрусил на юг, в сторону Балаклавской крепости, панство во главе с паном атаманом Керей вышло на полянку. Взору их предстало удручающее зрелище. Мазанка выглядела ужасней, чем Хиросима после налёта американцев... Крыши не было, окна и двери выбиты, стены черны и обколуплены... Распорядившись «привэсти Дворец в надлэжащий вид», пан атаман печально удалился в хлев. В хлеву дурно пахло, но была крыша, защищавшая от начинающего накрапывать затяжного унылого дождика. Наблюдая сквозь щели за тем, как чумазые и мокрые паны самостийные лыцари собирают по полю гнилую солому для новой «дворцовой крыши», Керя предался думам о делах своих скорбных. Впрочем, это длилось не долго — у пана атамана зазвонила кастрюля. (Здесь уместно заметить, что гнусные измышления о якобы «изобретении» телефона клятым пендосом Грехэмом Беллом и клятым тевтоном Филиппом Райсом (при участии клятого итальяшки Антонио Меуччи) являются жалкими и заранее обреченными на неудачу попытками принизить роль укроинцев в научно-техническом прогресе. Ведь телефон был изобретен на территории современной Украины в 14 веке, а в 19 веке проходимцы всех национальностей лишь заново «изобрели велосипед»). - Хеллоу, я таки имею честь говорить с моим племянником Вадимухом? - Кхто это? - ошалел пан атаман. - Та цэ ж твой двоюродный дедушка, Борух! Брат Рахили Шмурдяйло! Вадимчик, ты шо, таки и не узнал старого вуйко Боруха? - Ой, дядя Борух, мне таки нэ до шуток! Ви имеете разговор или имеете желание успокоить свою немощь моим соболезнованием? Я таки Вас очень люблю и вешайте уже кастрюлю наконэц! Нас жэ ж могут услышать! - Ну зачем жэ ж сразу так нехорошо меня посылать? Я жэ ж имею чито сказать, и это чито — это не кое-чито, а конкрэтное чито! Всё, таки выезжаю. Встрэчай! *** Спустя сутки пан атаман нервно вышагивал на развилке тракта «Краков-Лемберг» (о чём возвещал столб с соответствующими указателями на немецком и польском языках) возле проселочной дороги, в сторону которой ранее указывала самолично паном атаманом прибитая к столбу дощечка «Панство Козолупское». Но псы-враги сначала замазали дёгтем буквы «Ко»... А потом и саму табличку употребили по прямому назначению — для розжига костра... *** "Семь-сорок наступает, Борух не приэзжает... На нём наверное роскошный лапсердак... И он приехать должен был не просто так... Наверное, и он, и я — мудак..." Бормотал себе под нос пан атаман, притоптывая и стараясь согреться. Отхлебнув из поясного бурдюка буряковки, Керя повеселел и запел на мажорной ноте: "Семь-сорок наступило, Шоб всем им пусто было, А я танцую и спиваю. Ой, чувствую я, дэвки, загуляю! Ой, до субботы точно! Ай-нана! Ай-нана! Ай шинана-да-опа! Опа-шинана..." *** Смеркалось... Пан атаман лежал на сене (на самом деле он лежал на пожухлой траве, и придорожная жижа подлейшим образом норовила затечь ему за отворот жилетки из невыделанных бараньих шкур, но ему чудился дивный аромат свежескошенного сена). Пан атаман мечтательно спивал: "Чому ж я нэ сокил? Чому ж нэ порхаю? От був бы я сокил, Взмэтнулся бы в нэбо! Но крылов — нэмаэ... То псы-враги виноваты..." *** Ближе к утру послышался звон бубенцов издалёка. Это на знакомом кацапском разбеге тройки (русской тройки) милостиво пожаловал в панство-гхосударьство к своему племяннику великий маг и кудесник. Нет, его звали не Чуйбис. Его звали старый Борух, сын плешивого Абрама.