Туалетный Рэмбо.Аффтобиографические заметки. Часть первая из серии "Жизнь замудаченных людей".
Как-то от вынужденного безделья, в компании таких-же как и я, «шарились» на городском автовокзале. «Задавив» на троих банку «шмурдяка» и выкурив по-братски подобранный «бычок», стали думать, где бы добыть денег на продолжение. У меня в правом носке (в левом я, после памятного случая, никогда ничего не хранил) была заныкана «двадцатка», но делить её с кем-либо, даже с временными друзьями, не хотелось. Мало ли, как сложится вечер. Но хмурые, исподлобья, взгляды моих собут…. собеседников говорили о том, что эта информация из разряда конфиденциальных, позорно перешла в народное достояние. Я бы, конечно, мог им возразить, уложив одним ударом обоих. Но, жрущий за соседним столиком курицу под соусом «а-ля мандец желудку» (ингредиенты: горчица, хрен, уксус, перец чили и с полсотни запрещённых к добавлению в пищу «Е») толстый и смрадно потеющий мент, уже давно по-злому зыркал в нашу сторону. В ментовку попадать не хотелось. Уж там точно отберут. Мозг молниеносно отзывается на сложившуюся ситуацию командой: «Перепрятать!». Извинившись перед друзьями за острую необходимость оставить их на некоторое время с ментом наедине, что, зная о моей особенности, вызвало у них лёгкое удивление, я потрусил в сторону здания вокзала, в надежде найти укромное место. До самого своего скрытия в дверях, даже сквозь, несмотря на удушающую жару, телогрейку, я чувствовал на своей спине подозрительные взгляды компаньонов. Спина неприятно чесалась. Но я не подал вида, что испытываю некоторый дискомфорт. Автовокзал был забит людьми. Принародно перепрятывать деньги я решительно не решился. Завистливые душонки запросто могли на меня донести. И тогда мне пришлось бы отвечать на неудобные вопросы о сокрытии доходов и неуплате налогов. Нужда заставила поискать "кабинет задумчивостьи". Соорентировался (сохранён текст оригинала) на "местности" быстро. Пошёл на запах. Трассирующие следы от пролетающих мух задавали верное направление. Вскоре увидел надёжный ориентир – переминающуюся и приплясывающую очередь. Считая себя ценителем эуропейских ценностей, покорно занимаю положенное мне место, в конце очереди. После быстрого продвижения на два шага вперёд, очередь впереди вдруг застопорилась. Пытаясь получше разглядеть, что происходит впереди, до крови втыкаюсь ногтями в стенку и подтягиваюсь. Ногти угрожающе потрескивают, грозясь сломаться. Но намётанным взглядом я успеваю перехватить картину происходящего и, стараясь не шуметь и не оставлять следов, на ногтях соскальзываю вниз. С беззаботным видом оглядываюсь. Кажется, стоящие впереди и сзади меня ничего не заметили. Вот она школа! Хоть и совковая, но действует безотказно. Молниеносно проанализировал увиденное: перед кассиром пара, с багажем (сохранён текст оригинала). Чуткое ухо улавливает, что это приезжие. Судя по звукам, производимым шелестом денег, догадываюсь, что это москали. Напрягаю всё своё зрение. Нет, слишком сильно напрягаю. Надо расслабиться, а то начинает резать в глазах. Так, что это? Быстро подпираю отвисшую челюсть рукой, чтоб она не ударила впереди стоящего пацана по голове. Москалиха сует кассирше двухсотгривневую купюра (сохранён текст оригинала). Эх, мне бы такую! Вдобавок к моей «двадцатке»! О том, куда я их буду прятать, пока не задумываюсь. Это сколько же будет? Пытаюсь сосчитать в уме. Опрометчивое решение. Ум начинает сильно болеть. Попробовал помочь себе пальцами. Ничего не получается. Пальцы от такого количества денег начинает сводить уже на третьем загибе. Решение приходит как всегда мгновенно. Деньги надо брать! Выхватываю из кармана носовой платок (месяц назад подобрал около урны), мигом завязываю на манер «банданы», на нос антисолнечные очки с одним треснутым стеклом и без второго, и с перекатом вываливаюсь из очереди. Теперь дело за малым. Успеть перехватить купюру по пути из одних рук в другие. Крадучись, мелкими перебежками на карачках вдоль противоположной стены, пробираюсь к столику кассирши. По пути лбом натыкаюсь на стоящие чемоданы и баулы. Эх, моя недоработка. Не провёл рекогносцировку на местности. Теперь придётся действовать по обстоятельствам. Рука попадает в какую-то желтую зловонную лужу и соскальзывает. Пся крев!!! Лицо попадает туда же. Телогрейка быстро впитывает лужу. Одно препятствие устранено. Смахнув мокрой рукой со лба трудовой пот, осторожно выглядываю из-за чемодана. Купюра ещё в пути. Должен успеть! Боже! Как стремительно движется рука дающего и не менее стремительно навстречу ей движется рука берущего. Надо поднатужиться! Могу не успеть! Вскакиваю и, прикрываясь мешком с картошкой, делаю рывок. Вот что значит неподготовленная операция: проклятая трещина в стекле очка меня подвела. С размаху влетаю носом в задницу мужика москалихи. В аккурат промеж ягодиц. Фу!!!! Мужик сильно пугается и пытается отбить атаку отравляющим веществом. Периферийным зрением замечаю, что очередь начинает быстро редеть. Люди, жадно хватая воздух ртами, стараются уйти из опасной зоны. Но не всем это удаётся. Многие остаются лежать на месте, в странных скрюченных позах. В их глазах читается мольба о помощи. Но мне сейчас не до сентиментальности. Да и читаю я с ошибками. Атака мужика москалихи хоть и застала меня врасплох, но особого вреда не нанесла. Так только, в глазу, где не было очка, защипало. Но меня этим не возьмёшь! За столько лет работы в ассенизаторской конторе я привык и не к таким сюрпризам. Моментально отскочив на безопасное расстояние, то есть на исходную точку в конец уже отсутствующей очереди, выхватываю два пластиковых ножа, заныканных год назад в привокзальной забегаловке. С двух рук бросаю в мужика этой москалихи. Что за чёрт? Ножи отскакивают, как от бетонной плиты. Неужели в бронежилете. Моя недоработка. Не учёл такого варианта. Надо было ниже кидать. По коленям. Там мясо толщее, чем на рёбрах. Мужик, в ответ бросает в меня свою барсетку. Ёпть, как больно!!! Что у него там лежит? Домкрат, что ли, от машины? Попадает прямо в пятку. Странно? Почему кровь пошла из носа. Ведь барсетки со смешённым центром тяжести запрещены международной конвенцией. Но что это? В убаюкивающее журчание спускаемой в унитазы воды врывается громогласный вопль москалихи и я вижу, как уже почти моя «двухсотенная» купюра пропадает в вырезе её платья. Всё пропало! Миссия невыполнима! Искать что-либо в этом обширном оазисе женского бюста, занятие поистине бессмысленное. Мне ничего не остаётся, как признать своё поражение. Я с гордо поднятой головой, не теряя собственного достоинства, повернулся к выходу. Роковая ошибка. Видно, старею. Затылком чувствую приближение чего-то неотвратимого. Быстро оборачиваюсь. Этим неотвратимым оказался всё тот же мешок картошки. Брошенный слабой женской рукой, он навсегда оставил на мне неизгладимый след. В виде оправы от очков.
Сейчас, по прошествии стольких дней, отходя от реанимационной, я со слезами на глазах от умиления над самим собой, задумываюсь: «А зачем я вообще пошёл в тот сортир? Я ж не ссусь!!!».
А мою «двадцатку» у меня в больничке всё-таки спёрли. А может, москалиха со своим мужиком. Вместе с носками и сандалями.
Я восхищен и мы с Рэхверенкой много смеялись. 111111111111111111 что, обострение бреда опять началось ? (мы с Рэхверенкой много смеялись). раздвоение личности, то бишь голимая шизофрения.
Класс, Глебко. Я восхищен и мы с Рэхверенкой много смеялись. Но,увы, ни я ни она не можем спорить по поводу деталей этой " туалетнй темы". Дружище, у нас нет опыта. Такого опыта, который есть у тебя. Не знаю как комментировать все это. Я не в теме. Я не московский кор.
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]